Научно-философское общество
Мир через Культуру

Цикл № 2

Пифагор - великий философ

Если бросить взгляд на прошлое нашей Земли. Известное современным историкам, то одним из самых ярких и светлых пятен покажется Древняя Греция, могучая Эллада, подарившая миру столько возвышенных мифов и легенд. Но не только ими прославилась Греция, она была родиной всемирно известных философов, ученых, государственных деятелей и служителей искусства. Достаточно вспомнить такие имена как Гомер, Гиппократ, Пифагор, Сократ, Платон, Аристотель, Перикл, Фидий, Анаксагор.

Сегодня мы поговорим о Пифагоре, личность которого уже при жизни была окружена легендами. Пифагор родился около 586 г. до Н.Э. в семье богатого греческого купца Минесарха. Проживавшего на острове Самос, одном из самых прекрасных островов Ионического моря. За несколько месяцев до рождения ребенка отец Пифагора с женой были в Дельфах и, как тогда было принято, обратились за советом в делах к Пифии (пророчице). К их удивлению, Пифия начала говорить совсем о другом. Хотя признаков беременности у супруги Минесарха еще не было заметно, пророчица сказала, что у них скоро родится сын, который будет выделяться среди всех красотой и мудростью и принесет человеческому роду величайшую пользу.

Из-за этого предсказания ребенок получил имя Пифагор, что буквально означает: «Тот, о ком объявила Пифия». Действительно, мальчик, помимо прекрасного облика. Был одарен столькими достоинствами, что уже в юном возрасте удостаивался почтения и уважения со стороны старших. В 18 лет тайно от всех он переезжает в Милет, где становится любимым учеником Фалеса и еще двух мудрецов.

Через некоторое время учителя Пифагора признали, что им больше нечему его учить, что за более высокими и глубокими знаниями он должен отправиться в Египет. Там, пройдя через ряд Посвящений, еще можно было приобщиться к Высшему познаванию.

Юноша покидает Грецию и отправляется в Египет. Жрецы Мемфиса приняли его сначала очень неохотно. Египетские мудрецы не доверяли грекам, считая их непостоянными и легкомысленными. Они сделали все, чтобы лишить бодрости молодого Самосца, но он подчинился с непоколебимым терпением и мужеством всем препятствиям и испытаниям. Он знал, что Божественное Знание приобретается лишь после того, как воля победит все низшее существо человека.

Когда египетские жрецы увидели в нем необычайную силу души и ту сверхличную страсть к мудрости, которая появляется так редко в этом мире, они открыли перед ним все сокровища своего опыта. У них он глубоко изучил математику и священную науку чисел. Позже, в Вавилоне, Пифагор познакомился с учением персидских магов, владевших практическими оккультными знаниями. Он был посвящен в ритуалы греческих жрецов острова Крит. Их испытания носили предельно жесткий и беспощадный характер, но и из них он вышел достойным победителем.

Известно, что Пифагор был в Индии, в древних книгах которой он упоминается под именем Яваначарья. («Явана» означает «Иониец», т.е. приехавший из Ионического моря; «Ачарья» означает «Учитель». Таким образом «Яваначарья» переводится как «Греческий Учитель». Именно в Индии обрел он венец Божественной Мудрости и узнал о предназначенной ему миссии. Его внутренний взор, обнимавший прошлое и погружавшийся в будущее, с необыкновенной ясностью понимал настоящее. Он видел, что человечеству угрожают три бича: невежество священников, материализм ученых и отсутствие дисциплины у демократии. Исправление этих пороков было одной из задач Великого Учителя.

Примерно в 40-летнем возрасте прибыл Пифагор в Южную Италию. Называемую тогда Великой Грецией, и поселился в Кротоне.

Он сразу сумел расположить к себе весь город. Когда он говорил, его серьезные глубокие глаза проникали в душу собеседника, вызывая в нем глубокое волнение. Из его мудрости вырывалось пламя, вдохновлявшее и заражавшее всех. Красота его облика, благородство осанки, пленительность выразительного лица и голоса довершали победу. Он покорял и увлекал толпу, которая изумлялась, слушая его, и, сама не осознавая как, начинала любить правду и добродетель.

Он предложил сенату создать новое учреждение. Братство посвященных мирян, воспитывающее поистине достойных граждан своего государства. Этот проект был принят с энтузиазмом советом Кротона и через несколько лет в окрестностях города возник комплекс зданий, окруженных прекрасными садами и парками. Был создан институт пифагорейцев. Который сделался одновременно академией наук, коллегией нравственного воспитания и образцовой общиной под руководством великого Посвященного.

Именно Пифагор впервые употребил слово «философия» — любовь к божественной мудрости. Он подчеркивал, что философия состоит не в данной, уже готовой мудрости, а в искании мудрости, стремлении к ней. Пифагор говорил. Что жизнь подобна городской площади. Одни приходят туда, чтобы упражняться в поединках, другие — торговать и покупать, и лишь некоторые — наблюдать и изучать. Так и в жизни — одни рождаются рабами славы, другие — рабами богатства, и лишь некоторые не ищут ничего, кроме истины. Они и есть настоящие философы.

Существовало два вида пифагорейской философии. Один был предназначен для широкого круга учеников, называвшихся «акусматики» (слушающие). Для них давались нравственные правила поведения, зашифрованные в аллегорической форме, так называемые «акусмы». Например: «Огонь ножом не разгребай» т.е. разгневанного человека резкими словами не задевай. «Что упало, не поднимай» — т.е. перед смертью не цепляйся за жизнь. «Через весы не шагай» — т.е. соблюдай меру во всем. «По торной дороге не ходи» — т.е. следуй не мнениям толпы, а советам мудрых.

Действительно уже сокровенные знания получал только внутренний круг учеников – «математики», что в переводе означает «понимающие, познающие». Это группа и была истинными пифагорийцами.

Ближайшие ученики имели общее имущество и жили сообща. Остальные жители порознь, собираясь вместе только на время занятий.

Если ученик не выдерживал испытаний, он получал имущества вдвое больше, чем внес первоначально, но должен был покинуть общину.

Ничто сокровенное, изучаемое и познаваемое в стенах школы, не записывалось. Знания сохранялись в памяти и передавались достойным из уст в уста. Если кто-то из учеников выдавал одну из тайн толпе, ему воздвигали гробницу в ограде святилища, и он считался более мертвым, чем все умершие. Но такие случаи были чрезвычайно редки.

Аристотель утверждает, что пифагорийцы знали о движении Земли вокруг Солнца. Они имели точные преставления о больших поворотах на земном шаре, о существовании древних континентов, известных сегодня как Лемурия и Атлантида.

Пифагору принадлежит открытие тождественности Утренней и Вечерней звезды – Венеры. Именно ему мы обязаны многими положениями в теории музыки. Он опытным путем установил остальные музыкальные интервалы и гармонические соотношения, которыми с тех пор пользуются музыканты.

Самые сокровенные стороны Пифагорейского учения связывают с пониманием науки и чисел, как символов тайн проявленной Вселенной. Многие внешние стороны учения о числах и геометрических фигурах сейчас известны, но внутреннее значение никогда не выходило за пределы святилищ и не может быть известно широкому кругу ни тогда, ни сейчас.

Пифагор, Великий Посвященный, обладал знаниями и способностями, недоступными обычным людям. Современники утверждали, что он мог быть одновременно в разных местах, находящихся на расстоянии нескольких дней пути. Он очень живо и ясно помнил свои прошлые воплощения. Отмечено множество предсказаний, сделанных им и в точности сбывшихся, а также случаи прекращения землетрясений, грозных погодных явлений, вспышек заболеваний по одному его приказу.

Он мог брать в руки ядовитых змей без всякого вреда для себя, усмирять словами буйствующих животных. Дикие звери и птицы позволяли ему гладить себя, не убегая и не сопротивляясь.

Но одним из самых поразительных свойств Пифагора была его способность слышать музыку сфер, вселенскую гармонию, образуемую движением светил и вибрациями высших планов Космоса. Будучи прекрасным музыкантом, Великий Наставник воплощал слышимое им великолепие в земные звуки и создавал мелодии, наиболее близкие к небесному звучанию. Своими напевами и игрой на кифаре Пифагор умел облегчить страждущих, помогая забыть боль, смягчить гнев, избавиться от уныния и подавленности. Вот один из характерных эпизодов.

Однажды, когда Пифагор в поздний час наблюдал за звездами, он оказался свидетелем неприятной сцены. Пьяный юноша в бешенстве ломился в ворота соперника, у которого была его возлюбленная. Будучи распален и взбудоражен, молодой человек собирался поджечь ворота, когда вдруг услышал нежную мелодию флейты, примененную Пифагором. Юноша быстро успокоился и в пристойном виде отправился домой, тогда как раньше никогда не подпускал к себе и не внимал разумным доводам.

Музыка занимала важное место в воспитании учеников Пифагорейской школы. Иногда, когда они вечером отходили ко сну, Учитель освобождал их таким способом от дневных волнений и шума, проясняя в смятении волновавшийся ум. Когда они просыпались, он снимал с них сонное оцепенение с помощью особых напевов и мелодий. Восход солнца пифагорейцы встречали пением торжественных гимнов.

С глубоким, благоговейным уважением относились к Пифагору его ученики. Все сказанное им почиталось законом. Бытовало выражение – «Сам сказал», - подчеркивающее непререкаемый авторитет слов Учителя.

Пифагор не считал правильным участие всех учеников во всех беседах из-за неодинаковости их природных данных. Он передавал каждой отдельной группе ту часть своего Учения, которую они способны были усвоить. Прогулки предпочитал не со многими, а вдвоем или втроем, выбирая самые тихие места.

В Пифагорейской общине большое внимание уделяли правильному соотношению питься, еды и отдыха, считая это важнейшей основой здоровья. Близким ученикам было предписано никогда не есть мяса одушевленных существ и ни в чем не причинять им вреда. Пифагорейцы воздерживались от вина и любых излишеств в пище. Любили они накрыть изысканный стол, а затем, вдоволь на него наглядевшись и проверив свое господство над желанием, отдать всю эту пищу неимущим. Сами довольствовались простотой и скромной едой.

Среди учеников был распространен обычай припоминать в постели все произошедшее за день, детально восстанавливать в памяти каждый свой шаг и оценивать качество каждого поступка. Они старались не быть то слишком грустными, то слишком веселыми, но всегда умеренно радостными. Если все же возникали гнев, уныние или волнение, то они уходили в какое-нибудь уединенное место и не возвращались, пока не удавалось совладать собой.

В состоянии гнева пифагорейцы не имели право ни наказывать рабов, ни вразумлять младших. Например, когда один из пифагорейцев вернулся из длительной поездки и, зайдя на поле, нашел его запущенным обленившимися слугами и управляющим, он не смог сдержать внутреннего негодования. Тогда он сказал рабам: «Вам повезло, что я на вас разгневался. Если бы не это обстоятельство, вы бы не избежали наказания за свой проступок».

Все увещевания и наказания пифагорейцы откладывали до тех пор, пока не восстанавливалось спокойное состояние души. Даже к рабам они относились, как заботливый отец относится к детям.

Пифагор призывал каждого быть таким, каким бы ему хотелось казаться в глазах других. У учеников развивалось неподдельное пренебрежение к славе и богатству. Из их нравов изгонялось чувство собственности, в Школе любили повторять: «У друзей все общее». Воспитывалось нелицемерное уважение старших, к ровесникам – искреннее чувство равенства и дружелюбия, к младшим – доброжелательное участие и поощрение.

Если старшему нужно было сделать замечание младшему, это должно было делаться с большой доброжелательностью и осторожностью, проявлением заботливости и родственного чувства. Считалось, что лишь такие вразумления прекрасны и полезны.

Ученики старались свято соблюдать верность данному слову. Известен случай, когда один из пифагорейцев попросил своего друга подождать его около храма. Друг согласился и сел у входа в храм на камень. Помолившись, первый пифагореец о чем-то глубоко задумался и вышел через другой вход, забыв о назначенной встрече. Его друг, известный пифагореец Лисид, спокойно просидел на камне всю оставшуюся часть дня, ночь и половину другого дня, пока первый пифагореец не вспомнил о нем, услышав, что кто-то ищет Лисида. Между ними не возникло ссоры. Друзья решили, что кто-то из Высших специально наслал на одного из них забывчивость, чтобы проверить у другого верность данному слову.

Как-то двое пифагорейцев поссорились. Они уже думали направиться для разрешения разногласия к Пифагору, когда младший, подойдя к старшему, начал примирительный разговор. Старший, выслушав его, сказал, что ему лично все нравится за исключением того, что он сам, будучи старшим, не подошел для примирения первым, за что и просит прощение у младшего товарища.

Братский союз пифагорейцев связывал их навсегда, они смотрели на себя как на одну семью. Есть много подтверждений истинной дружбы учеников, вот один из них.

Пифагореец, сильно заболевший в пути, нашел приют у хозяина гостиницы. Несмотря на отсутствие у больного средств, хозяин заботился о нем. Перед смертью пифагореец начертил на дворе дома несколько таинственных знаков и сказал хозяину: «Не беспокойтесь, один из моих братьев заплатит мой долг». Через некоторое время чужестранец, остановившийся в этой же гостинице, увидел знаки и сказал хозяину: «Я пифагореец; один из моих братьев умер здесь; скажите мне, сколько я вам должен за него?» И он дал хозяину сумму, значительно превышающую размер долга.

По признанию современников, именно Пифагор назвал братское согласие между людьми словом «дружба», введя этот термин во всеобщее пользование. Еще в течение многих веков об истинных друзьях говорили: «Они дружат по-пифагорейски».

Брак, согласно воззрениям пифагорейцев, был не только физическим союзом, но и представлял собой преимущественно духовную связь. В женских мистериях, помимо других знаний, преподавалась наука супружеской жизни и искусство материнства. Посвящение женщины являлось истинной причиной красоты расы, сильных поколений и долговечности семьи. Учредив в своем Ордене отделение для женщины, Пифагор усовершенствовал и расширил о, что существовало до него. Все античные писатели говорят о том, что дисциплина Пифагорейских школ представляла такие высокие образцы чистейших чувств, целомудрия и благородства, равных которых мир не знал.

Впоследствии из членов Пифагорейского союза вышли выдающиеся политические деятели, ученые, философы, врачи, стратеги. По образу мыслей и нравственному поведению они узнавали друг друга во всех краях греческого мира.

Прав был Платон, назвавший Пифагора «предводителем юношества», создавший особый, пифагорейский образ жизни. Одной из его целей было создание подлинной аристократии духа – не по рождению, а по благородству души, по мудрости, доблести, разуму – и построение общества так, чтобы именно такие люди управляли государством.

Слава Пифагора как воспитателя была настолько велика, что огромное число юношей и девушек хотели стать учениками в его Школе. Но далеко не всеми из них руководило искреннее желание мудрости. Многими двигало стремление выделиться в глазах окружающих, стать представителем духовной элиты. Другие не были способны к подлинному нравственному преображению и духовному развитию. Потому Пифагор избирал лишь самых достойных, говоря, что «не из каждого дерева можно вырезать Меркурия». Молодые люди, желавшие вступить в общину, должны были пройти через целый ряд испытаний.

Первоначально юноша-новичок допускался лишь в пифагорейский гимнастический зал. С первого взгляда он замечал резкое отличие этого зала от обычных городских – ни громких криков, ни буйных проявлений, никакого признака бахвальства или тщеславного выставления своей силы. С ласковой простотой новичка приглашали принять участие в играх и беседах. Его побуждали свободно высказываться и не стесняясь оспаривать мнения говоривших. Поощренный такой предупредительностью, юноша чаще всего не замедливал раскрыть свою истинную природу.

В это время начальники зорко наблюдали за ним, не останавливая его никаким замечанием. Незаметно появлялся и сам Пифагор, слушая разглагольствования новичка и следя за его жестами, смехом, походкой. Он был такой глубокий знаток человеческой наружности, что умел читать по ней до глубины души.

Если кандидат сразу не обнаруживал совершенно негодных качеств, то через некоторое время приходила очередь другим испытаниям. Например, стремящегося к посвящению заставляли провести ночь в пещере, находившейся в окрестностях города, в которой – по слухам – появлялись чудовища и привидения. Не имевшие силы выдержать зловещие впечатления одиночества и ночного мрака, отказывавшихся войти или обращавшихся в бегство, признавали слишком слабыми для посвящения и отправляли назад.

Нравственные испытания носили куда более серьезный характер. Вот одно из них. Кандидата заключали в келью, печальную и обнаженную. Ему давали доску и короткий приказ найти внутренний смысл одного из пифагорейских символов, например: «Что означает треугольник вписанный в круг?» или «Почему додекаэдр, заключенный в сферу, является основной цифрой Вселенной?»

Он проводил двенадцать часов в пустой келье наедине со своей задачей, имея лишь кружку воды и кусок хлеба. Затем его вводили в зал собраний, где все ученики были в сборе. Они должны были беспощадно поднимать на смех испытуемого, который голодный и в дурном настроении, появлялся перед ними подобно осужденному.

«Вот, - кричали они, - явился новый философ! Какой у него вдохновенный вид! Он сейчас поведает нам о своих открытиях! Не скрывай же от нас свои мысли! Еще немного – и ты станешь великим мудрецом!»

В это время Учитель с глубоким вниманием наблюдал за всеми проявлениями молодого человека. Удрученный постом и одиночеством, раздраженный сарказмами, униженный своим бессилием разгадать непонятную задачу, он должен был сделать огромное усилие, чтобы овладеть собой. Некоторые плакали слезами ярости; другие отвечали грубыми словами, третьи бросали доску вне себя от гнева, осыпая бранью и Школу, и Учителя, и его учеников.

После этого появлялся Пифагор и спокойно сообщал, что юноша, выдержавший так плохо испытания в самообладании, не мог оставаться в Школе, о которой он такого нелестного мнения. Изгнанник уходил пристыженный и иногда делался опасным врагом Ордена.

Те же кандидаты, которые выдерживали нападение, которые на дерзкие вызовы отвечали разумно и с присутствием духа, вдруг переставали подвергаться насмешкам и принимали искренние, полные ободрения поздравления от остальных товарищей.

Не каждый был способен вынести серию различных нравственных испытаний. Не каждый мог заявить, что готов сто раз подвергнуться испытаниям, если это принесет ему хотя бы малую частицу мудрости. Те же, кто выдерживал, торжественно объявлялись вступившими в Школу. Отныне они могли рассчитывать на помощь и поддержку всего пифагорейского братства.

С этого момента начинался подготовительный период, который длился от двух до пяти лет. Во время него ученики должны были соблюдать на уроках абсолютное молчание, принимая без возражений все поучения и потом долго размышляя на ними в одиночестве.

В сердцах молодых людей развивали любовь к родителям, к родине, понимание священных уз истинной дружбы и взаимопомощи.

Торжественные празднества в определенные дни года соединяли всех: и вновь вступивших учеников, и посвященных всех степеней, как мужчин, так и женщин. В атмосфере божественной музыки, величия и красоты молодой ученик проникался предчувствием оккультных сил, могучих законов Вселенной.

Счастливый день, «золотой день», был тот, когда Пифагор принимал нового ученика в своем жилище и торжественно присоединял его к рядам своих близких учеников. С этого дня ученик мог непосредственно общаться с Учителем и только с этих пор начиналось настоящее посвящение. Разрывался покров мифологии, начиналось обучение тайнам видимого и невидимого мира. В душе ученика происходил глубочайший переворот, он становился внутренне совершенно другим человеком.

Чувство сопричастности к Тайне еще сильнее сплачивало пифагорейцев, словно сливая их в единую семью. Но, сохраняя навсегда верность этой дружбе, они неизменно отказывались назвать другом недостойного человека. Вот один из многочисленных примеров.

Как-то в окружении сицилийского тирана Дионисия возник спор о пифагорейцах. Одни превозносили их добродетели, другие высмеивали их, называли хвастунами, говоря, что с них слетела бы вся важность, бесстрастие и притворная верность принципам, если бы их кто-нибудь заставил испытать настоящий страх. Чтобы определить, кто из спорящих прав, решили разыграть перед пифагорейцем Финтием спектакль. Призвав Финтия, тиранн Дионисий сказал, что его обвиняют в заговоре против власти, что есть тому свидетели. Все присутствующие, заранее сговорившиеся, подтвердили правильность обвинения. Дионисий объявил: поскольку вина доказана, Финтий будет казнен прямо сейчас. Пифагореец ответил, что раз уж Дионисий решил предать его смерти, так тому и быть, но просит предоставить ему оставшуюся часть дня, чтобы уладить домашние дела, свои и друга Дамона. Эти ученики жили вместе, имели общее имущество, но Финтий, будучи старшим, большую часть домашних дел брал на себя.

На сомнение присутствующих, что он вернется ко времени казни, Финтий ответил, что оставит вместо себя поручителем Дамона. тиранн Дионисий был очень удивлен и сказал, что вряд ли найдется человек, согласный в качестве заложника ждать смерти. Послали за Дамоном. Явившись и узнав, что произошло, юноша ответил, что ручается за Финтия и будет ждать здесь, пока тот возвратится. Дионисий позже рассказывал, что был просто поражен всем этим. Приближенные тирана, с самого начала подбивавшие его на испытание, смеялись над Дамоном как над обреченным на смерть, и говорили в шутку, что в замен волка оставлена лань.

Солнце клонилось к закату, когда явился приговоренный к смерти Финтий, чем все были поражены и покорены. Дионисий обнял пифагорейцев и просил принять его третьим в их дружеский союз. Но, несмотря на его настоятельные просьбы, друзья наотрез отказались.

Сделав несколько попыток добиться дружбы пифагорейцев и потерпев фиаско, Дионисий послал отряд в тридцать человек, чтобы подкараулить в пути и захватить группу пифагорейцев, устроив им засаду. Тридцать вооруженных до зубов воинов напали на безоружных, ничего не подозревавших учеников, которых было около десяти. В результате схватки все они были убиты, приняв смерть спокойно и радостно, соответственно заповедям Школы.

Предводитель воинов очень расстроился, что не сможет привести живым ни одного, как того требовал Дионисий. А воины, покоренные мужеством пифагорейцев, насыпали им курган, как делалось на могилах героев. Возвращаясь, отряд встретил еще двух пифагорейцев, Миллия и его супругу Тимиху, находившуюся на большом сроке беременности. Идя с остановками, они отстали от большинства друзей. Воины обрадовались, что этих можно взять живыми, и повели их к тиранну, относясь к ним очень бережно и заботливо.

Дионисий, расспросив о случившемся, пришел в уныние и сказал Миллию и его супруге: «Вы получите от меня больше всех почестей, если захотите быть моими соправителями». Пифагорейцы отвергли подобное предложение, и тогда тиранн сказал: «Вы будете отпущены на свободу в подобающем сопровождении, если объясните мне хотя бы одно обстоятельство». На вопрос, что именно он хочет знать, Дионисий попросил открыть одну из тайн Пифагорейской Школы. Понятно, какой он получил ответ.

Раздраженный Дионисий приказал умертвить Миллия, а Тимиху пытать. Он думал, что она, будучи женщиной, беременной и к тому же лишившейся мужа, легко выдаст тайну из страха перед пытками. Благородная Тимиха, стиснув язык зубами, откусила его, тем самым показав, что теперь у тирана нет никакого шанса узнать то, о чем следовало молчать. Можно склониться перед мужеством женщины, способной поступить подобным образом.

О мужестве Пифагора и его учеников свидетельствуют многие случаи. Сам Великий Учитель путешествовал повсюду без сопровождения, стойко перенося тяжелые труды и опасности. Оставив родину и ведя жизнь на чужбине, он свергал тирании и устанавливал порядок в полисах, объятых смутой; прекращал произвол, смирял людей дерзких и наглых и помогал справедливым и кротким.

Не раз ему приходилось, подвергаясь смертельной опасности, беседовать с тираннами, настроенными против него. Пифагор говорил правду с непоколебимой твердостью. На ярость и ужасную хулу он отвечал свободно и откровенно, совершенно пренебрегая угрозой смерти. Зная о вечности жизни, он не ведал страха смерти и тому же учил своих последователей. Ученики его предпочитали скорее умереть, чем преступить хотя бы на йоту правила Школы. Проходя испытания в различных бедах, они приучали себя к разумному и мужественному образу жизни. Пифагорейцы считали, что ни одно из несчастий человеческой жизни не должно быть неожиданностью для умных людей – из того, что не в нашей власти, следует ожидать всего и быть заранее готовым к любым неприятностям. Ожиданное зло всегда легче переносить и бороться с ним, чем с тем, к которому человек совершенно не готов.

Пифагорейцы считали, что никогда не нужно разжигать вражды с людьми не совсем дурными, а если она все-таки возникнет, благородно ожидать при столкновении, не переменится ли нрав враждующего и не появится ли у него доброжелательное отношение. По возможности следует никогда не быть первопричиной раздора.

Даже не зная друг друга, пифагорейцы всегда стремились оказать дружескую помощь тем, кто был приверженцем того же Учения. Они считали, что благородные люди, даже если живут на разных концах земли, друзья друг другу прежде, чем познакомятся.

Пифагор очень любил своих учеников, и они были привязаны к нему, как к самому дорогому и прекрасному отцу. Атмосфера любви, уважения, преданности, царившая в Пифагорейской Школе, заменяла Великому Учителю личную любовь и семью. Заботы о благе государства и развитии Общины Посвященных не давали времени подумать о личном счастье. Пифагору уже было шестьдесят, но из-за чистоты и высоты жизни он выглядел сорокалетним.

Пифагор прожил в Кротоне тридцать лет. За это время он достиг такого могущества, что все, кто считали его полубогом, имели на это право. Влияние его распространялось не только на кротонскую Школу и ее разветвления в других городах Италии, но и на политику всех ближайших государств.

Пифагору на небольшой срок удалось осуществить мечту всех мудрецов и духовидцев – ввести в политику государства определяющую и направляющую роль духовного знания, утвердить духовную власть поверх политической. Фактически была создана идеальная модель государства будущего. Делами страны управлял Совет трехсот, избиравшийся исключительно из числа посвященных. Этот Совет представлял из себя научный, политический и религиозный Орден, главой которого был сам Пифагор. Отделения Ордена распространялись почти во все города Великой Греции, устанавливая всюду порядок, справедливость и единство. Таким образом, Пифагорейский Орден стоял во главе государств всей Южной Италии.

Если раньше итальянские города были в рабстве друг у друга, то Пифагору удалось, приучая граждан к свободомыслию, освободить их, возвратить городам их прежний статус. Они обрели прекрасное законодательство и сделались предметом подражания для соседних государств.

Очень длительно было нравственное влияние Ордена. Достаточно заметить, что многие граждане отказались от наложниц и внебрачных связей.

Владычество системы, созданной Пифагором длилось четверть века. Но влияние великого ума и великого характера всегда вызывает в низких душах зависть и ненависть. Некоторые были недовольны, что им, коренным жителям Кротона, приходится терпеть превосходство чужеземца. Обычным людям было не по душе, что пифагорейцы отличаются от всех остальных. Их порой обвиняли в вещах, которые сейчас трудно принять всерьез. Например в том, что пифагорейцы не носили перстней с изображением богов и что в последний час они не воссылали громких слов молитв, а хранили благоговейное молчание, словно готовясь к дальнему пути. Родственникам пифагорейцев не нравилось, что имущество у членов Ордена общее, что оно не может целиком достаться никому из них. Постепенно недовольство возрастало.

Тут в городе Сибарисе, давнем сопернике Кротона, произошел мятеж, и аристократическая партия была побеждена. Пятьсот эмигрантов попросили приюта у кротонцев, но правление Сибариса потребовали их выдачи. Опасаясь мести враждебного города, городские власти Кротона собирались выполнить это требование, но тут вмешался Пифагор. По его настоянию выдача перепуганных беглецов была отменена.

Сибарис объявил войну Кротону. Кротонская армия, предводительствуемая одним из учеников Пифагора, знаменитым атлетом Милоном, нанесла сибарисянам решительное поражение. Город был взят.

Но тут разнузданные страсти победоносного войска, разжигаемые старинной враждой, выплеснулись наружу. Ни Пифагор, ни Милон не могли удержать толпу, разграбившую город и разрушившую его до основания. После взятия Сибариса народ потребовал раздела земель. Демократическая партия, недовольная строгостью порядков пифагорейцев, предложила изменить конституцию, уничтожить Совет трехсот и водворить народное единовластие.

Мятеж возглавил кротонец Килон, превосходивший всех граждан родовитостью и богатством. Когда-то он хотел стать пифагорейцем, но не был принят, так как имел эгоистичный, тщеславный характер, склонный к тирании и насилию. Отказ настолько задел его самолюбие, что он затаил злость и обиду, поклявшись уничтожить всех пифагорейцев.

Случай показался ему подходящим. Он организовал и возглавил клуб, враждебный пифагорейцам. Перед раздраженной толпой Килон излагал постулаты Ордена в самом извращенном состоянии. Например, неразрывная дружба между пифагорейцами объяснялась исходящей из их презрения к народу. Скрытность приписывалась составлению заговоров, а беспрекословное повиновение Учителю – тирании Пифагора.

Несколько ораторов попробовали защитить «молчаливых братьев; не делающих вреда даже самому последнему животному. Но эта защита была встречена взрывом хохота зачинщиков. Один из членов народного собрания под влиянием чувства справедливости воскликнул: «Пусть будет дозволено Пифагору и его учениками прийти сюда и оправдаться, прежде чем мы приговорим их». Но Килон с надменностью заявил, что как пифагорейцы не допускали их к решению государственных дел, так и они должны уничтожить их, не считаясь с их мнением.

Однажды вечером, когда сорок четыре главных члена Пифагорейского Ордена собрались в одном доме, Килон спешно созвал своих сторонников. Дом был окружен. Пифагорейцы, среди которых был и сам Учитель, заперли двери. Рассвирепевшая толпа подожгла здание. Тридцать восемь пифагорейцев, ближайшие ученики Пифагора, весь цвет Ордена и сам Учитель, погибли. Вслед за этим итальянские города изгнали остальных пифагорейцев.

Оказавшись на чужбине, члены Ордена не теряли связи друг с другом, продолжая общаться между собой. Вот тут-то, в изгнании, и проявилась действительная сила воздействия Учения Пифагора.

Легко быть приверженцем в благожелательной обстановке, но преданность проверяется во времена гонений и преследований.

Даже испытывая нужду, пифагорейцы воздерживались от просьб и ходатайств у властей, а также от всего прочего раболепия, считая заискивание делом низким и недостойным мужественного человека.

По прошествии нескольких лет порядок в итальянских полисах заметно ухудшился. Возникли новые междоусобицы, в одной из которых смерть настигла главаря мятежников. Вкусив горечь новых порядков, кротонцами овладело сожаление и раскаяние. Они решили вернуть в город оставшихся в живых пифагорейцев. Отправили к изгнанникам послов, заключили перемирие и поставили в Дельфах обетный столб с клятвами. Возвратилось около шестидесяти пифагорейцев. В глазах большинства они имели теперь совершенно иную репутацию.

Когда в земли кротонцев вторглись чужеземцы, пифагорийцы наравне с другими защищали свой город. Их мужество, талант во врачевании и другие качества настолько восхитили горожан, что победу отмечали именно в пифагорейском храме Муз, построенном до периода гонений.

Учение Пифагора продолжало воздействовать на взгляды потомков. Оно является основой и вдохновителем работ Платона, доставшего с большим трудом один из манускриптов Пифагора. Его признавали высоким Авторитетом неоплатоники Александрии, гностики и даже первые отцы христианской церкви. Могучая волна энтузиазма, которую Великая Личность Пифагора сообщила Греции, ощутима через века.

Пифагорейский Орден просуществовал несколько десятилетий, а идеи Великого Учителя живут и поныне. Высота нравственного идеала Пифагора продолжает вдохновлять сердца, готовые откликнуться на призыв мудрости, чистоты, благородства и справедливости.