Научно-философское общество
Мир через Культуру

Цикл № 4

Великий Карл

Начало XIX века.

В мае 1823 года в колонии русских художников в Риме появился новый живописец из Петербурга. Это был невысокий молодой человек с красивыми вьющимися волосами, тонким, необычайно одухотворенным лицом.

В те времена многие молодые русские художники изучали классическое искусство Италии, совершенствовали свое мастерство, поэтому вновь прибывший художник попал в среду старых друзей и знакомых.

Его звали Карл Брюллов.

Он был ровесником Пушкина, был знаком с великим поэтом. Род Брюлловых происходил из Франции, все его предки были художниками.

Отец, Павел Иванович Брюлло, был академиком и преподавал в Петербургской Академии художеств; туда же он определил и всех своих пятерых сыновей.

Учителями Карла Брюллова были виднейшие русские мастера, в числе которых был и А.И.Иванов, отец Александра Иванова, создателя «Явления Христа народу».

Уже в годы учения проявился огромный талант юноши. Он сразу же намного обогнал товарищей, часто помогал им, поправляя рисунки. Беспримерное трудолюбие сочеталось в нем с необычайными способностями.

Академические каноны были не в силах, однако, сдержать его стремление показать собственное видение. Бурная, темпераментная натура не терпела рамок. Исторические, мифологические, библейские сюжеты играли в Академии главенствующую роль.

Еще в Академии юный Брюллов напишет картину «Нарцисс»; герой греческого мифа, влюбленный в собственное отражение юноша изображен легко и свободно, без академизма. Всю последующую жизнь художник будет пытаться соединить в своих картинах непосредственное чувство с исторической правдой, переданной в символах, аллегорически.

В 1821 году, после 12-летнего обучения Карл окончил Академию художеств с золотой медалью. Ему предложили остаться еще на 3 года для дальнейшего совершенствования, но душа его уже летела из тесных стен Академии.

Вместе с братом Александром, архитектором, Карл оставляет отцовский дом. Первые же выполненные им портреты показали, что в России родился непревзойденный портретист.

О нем говорили, что он пишет не лицо, но взгляд.

Брюллов: «Удержать лучшее лица и облагородить его – вот настоящее дело портретиста».

Он создает блестящую галерею портретов своих современников:

Перед вами портрет М.А. Кикиной.

Мы видим великосветских дам, представительниц придворного круга; кто-то из них был в дружеских отношениях с художником, кто-то просто хотел быть запечатленным кистью большого мастера.

Многие почитали это за честь.

Вот портрет известного археолога М.Ланчи (1871)

Портрет Е.П.Салтыковой

Портрет адмирала В.А.Корнилова на борту брига «Фемистокл» 1835

Портрет писателя П.В.Кукольника (ок.1837)

А вот художник на прогулке с друзьями

Его портреты человечны, теплы, безыскусственны.

Мы видим портрет писателя А.Н.Струговщикова.

Знаменитый поэт Жуковский, принявший самое близкое участие в судьбе художника, еще в 30-е годы пишет: «С чувством национальной гордости скажу, однако, что между всеми живописцами… нет ни одного, который был бы выше нашего Брюллова. Но я боюсь за его будущее – он в Петербурге исчахнет, ему там душно. Такие гении редко родятся, и вечное горе будет для России, если этот гений останется бесплодным для ее славы».

Прекрасный портрет Жуковского напоминает об истории освобождения Тараса Григорьевича Шевченко от крепостной зависимости. Брюллов, после многочисленных тщетных попыток освобождения Шевченко говорит Жуковскому:

Брюллов: «Садись, я напишу твой портрет, разыграй его при дворе, собери по билетам 5000 рублей (ассигнациями) и отдай помещику. Шевченко будет свободен».

Портрет был написан, разыгран в лотерею и на вырученные деньги была куплена свобода будущего художника и поэта. Позднее Шевченко стал учеником Брюллова по Академии.

Лучшими своими портретами Брюллов открыл дорогу новой эпохе русского портрета; вызревал реалистический тип портрета интеллигента-демократа.

Поездка в Италию была предложена ему Обществом поощрения художников. Он согласился, при условии – он едет с братом Александром (портрет его вы видите).

Они выехали в августе 1822 года.

В знак монаршей милости перед отъездом Александр-I разрешил добавить к фамилии букву «В», и братья Брюлло уехали заграницу с русской фамилией Брюллов.

После почти годового путешествия по Европе братья приезжают в Рим.

В Риме Карл Брюллов быстро становится душой общества – художников, скульпторов, писателей. Многие из них совершенствовали в Италии свое мастерство и не торопились на Родину, где опускалась завеса деспотизма самодержавия. Карл – не только художник, он и участник домашних спектаклей; он пишет прекрасные декорации. Он знает немецкий и французский, делает быстрые успехи в Итальянском – это помогает ему легко вписаться в интернациональные круги интеллигенции. Завязываются многочисленные дружеские связи.

Он обладал редкой способностью притягивать к себе; обаяние его настойчиво овладевало теми, к кому стремился он сам. Он пишет портреты своих новых друзей, соотечественников; пейзажи, бытовые сценки из итальянской жизни, бесконечные быстрые зарисовки карандашом.

Диана и Актеон (эскиз) 1823-1827

Дельфийская долина 1835

Горные охотники

Гуляние в Альбано

Портрет неизвестной 1832

Сон молодой девушки перед рассветом 1830-1833

Вся художественная русская братия жила тогда в районе теперешней улицы Систина. Обедали в трактире «Лепре», вечерами сходились в «Кафе Греко».

Брюллов: «Из нашего дома можно видеть древний Рим, где Колизей, хотя разрушенный, но прекрасный, заставляет забывать все окружающее… Наш дом разделен от папского только одной стеной, посему мы можем видеть очень хорошо папский сад, где деревья, покрытые апельсинами, и трава гораздо зеленее, нежели летом, заставляют нас забывать, что уже январь месяц».

В Риме Карл с присущей ему страстью принимается за работу. Он пишет копии с картины художников Возрождения, этюды, портреты.

Монахиня в храме, 1820-е

Итальянка с кувшином у фонтана, 1820

Пифферари перед образом Мадонны, 1825,

Прерванное свидание, 1823-27

Итальянская семья в ожидании ребенка, 1831

Ребенок в бассейне, 1829

Поцелуй через решетку, 1832

Исповедь в храме, 1827-30

Итальянка с ребенком у окна, 1831

Вирсавия 1832

Итальянский полдень, 1827

Картина вызвала всеобщее восхищение.

Вскоре Карл посылает свою работу на одобрение Общества поощрения художников в Петербург. Общество присылает восторженный отзыв о картине.

Позже художник напишет уменьшенный вариант картины по заказу.

Но пройдет целых десять лет, прежде чем Карл решится написать большое полотно, снискавшее ему потом мировую славу.

Это – «Последний день Помпеи».

К тому времени Брюллов уже не нуждается в пособии Общества поощрения художников. Он известен, почитаем и богат.

Осталось получить признание официального Петербурга, который непрестанно требовал от него большой картины «в высоком рафаэлевском штиле».

И он напишет её.

Пушкин посвятит ей строки:

Мысли и чувства художника, вызванные поражением декабристов на Родине, отразились в сюжете картины. Недаром среди жертв жестокой стихии в гибнущей Помпее Брюллов поместил и свой портрет и придал черты своих русских знакомых другим персонажам картины.

В Европе бродили призраки свободы. Но выступления были подавлены – и в России, и в странах Европе. Разви¬тие прервано, передовое вычеркнуто из жизни. Судьба России тревожила. Многие не хотели возвращаться. Братья Брюлловы пишут в Россию:

Брюллов: «Напрасно вы думаете, что я и брат разлюбили наше Отечество. Напротив, с каждым днем везде слышится чувствительнее лучшая участь русского; быть русским уже есть счастие, как же вы хотите, чтобы мы не желали его. Мое сильнейшее желание всегда было произвести картину из российской истории».

Он пишет «Последний день Помпеи». Иногда работает до такого изнеможения, что его из мастерской выносят на руках.

Брюллов: «Я работаю по страсти, и хотя бы на меня саван надели, я бы не перестал работать».

В 1833 году картина была выставлена на Миланской художественной выставке. Шквал восторженных откликов сопровождал ее. Из воспоминаний:

«Стиль Брюллова есть плод гения… Брюллов наравне с некоторым малым числом современных художников понял великую истину, что настало уже время сбросить с себя иго так называемого стиля академического, что пора уже изучать изящные, исполненные огня образцы художников XVI столетия и … писать так, как внушают воображение и сердце».

Брюллов: «Перед картиной сей всегда собираются многочисленнейшие толпы любопытных и в единодушном голосе удивления нередко слышатся сравнения с знаменитейшими из наших художников».

И действительно, в иной части картины видна грандиозность Микеланджело, в другой – грация Гвида, иногда художник напоминает Рафаэля, иногда кажется, что в нем снова ожил Тициан. Вот художник, который совершенно владеет своим искусством!

Брюллов: «Скульптор Торвальдсен, увидев картину, объявил, что подобного произведения никто из живописцев, живших тогда в вечном городе, даже и скомпоновать не в силах. Говорят, что это не картина, а целая поэма. Академия художеств Милана, Флоренции, Болоньи и Пармы избрали меня своим почетным членом».

После шумного успеха картины «Последний день Помпеи» Брюллов получает от дипломата Давыдова предложение принять участие в путешествии по Греции и Турции. В Греции, стране античной культуры, бродят тени легендарных героев и богов Эллады. Здесь десять лет назад сражался за независимость Греции властитель душ молодого поколения Пушкина – Байрон, восхищавший и Брюллова. Художник рисует с натуры. Его путевые зарисовки прозрачны, легки. Он привозит много набросков и акварелей. Но Государь требует вернуться в Россию ставшего знаменитым мастера.

Брюллов: «Теперь по требованию Царя я должен вернуться в Россию».

И он возвращается, после 13-ти летнего отсутствия, на Родину. Он пробудет здесь до 1849 года. Он преподает в Академии художеств, выполняет заказы по росписи Исаакиевского собора, работает над историческим полотном «Осада Пскова», росписью плафона в Храме Христа-спасителя в Москве.

Но ничто не радовало – слишком давила на художника постоянная мелочная опека царя. Работая в присутствии царской фамилии, он чувствовал себя несчастным. Он задыхался. Спасала работа над портретами, мифологическими сюжетами, воспоминаниями об Италии.

Смерть Инессы де Кастро 1834

Смерть Инессы де Кастро 1834 (фр)

Портрет певицы Фанни Персиани-Такиндарди 1834

Невинность покидающая землю 1838

Бахчисарайский фонтан 1839-1849

Турчанка 1837-1839

Спящая Юнона и Парка с младенцем Геркулесом 1839-1845

Иллюстрация к роману А.С.Пушкина «Арап Петра Великого» 1847-1849

Портрет скульптора И.В.Витали (ок.1837)

Гадающая Светлана 1836

Портрет князя А.М.Голицина 1840

Портрет сестер А.А. и О.А.Шишмарёвых 1839

Портрет поэта и драматурга А.К.Толстого в юности 1836

Портрет баснописца И.А.Крылова 1839

Можно видеть, как рождался образ. Вот мы видим справа внизу рисунок головы композитора Михаила Глинки, выше – слепок из гипса по этому рисунку, и, наконец, слева – рождающийся облик одного из Апостолов для росписи внутри Исаакиевского собора; уже были подготовлены многие персонажи

Иоанн Богослов 1843-1847

Святой Иероним

Но во время работы по росписи Исаакиевского собора он тяжело заболел.

После продолжительной полугодовой болезни в 1848 году он напишет автопортрет. Ему 49 лет. На полотне лицо художника, терзаемого мыслью о неизбежной кончине, когда не претворена и половина его замыслов.

Он уезжает в Европу на лечение. Царь, наконец, отпускает его. После бесполезного курса лечения он приезжает в Рим.

Брюллов: «Ни одного города на свете не любил я так, как Рим, ни в одном не чувствовал себя столько дома, сколько в нем. К нему всегда стремились мои мысли».

Он снова много работает. Возникают его последние шедевры. Последний замысел он успел воплотить только в эскизе..

26 июня 1852 года русский посланник в Риме направил в С.-Петербург срочную депешу: «С искренним сожалением имею честь уведомить…о кончине знаменитого нашего художника, профессора живописи К.П.Брюллова, последовавшей 11(23) сего июня, в местечке Манциана, близ Рима.

Манциана… Последние годы художник жил в ней безвыездно. Здесь он встретил семью Титтони, которая до наших дней сохранила его творческое наследие и даже комнату, где художник покинул этот мир.

Сибирский богач Демидов проживал тогда во Флоренции. Его секретарь, молодой и неизвестный тогда Вл.Вас.Стасов, будущий знаменитый критик, страстно принялся за розыски творений Карла Брюллова. Он считал это своим долгом перед Отечеством. Ему удалось, как ему казалось, составить подробный перечень работ художника и их описание. Он понимал, что им вряд ли суждено вернуться в Россию.

В музее Питти во Флоренции портрету А.Н.Демидова вельможи и богача, отведен специальный зал. Это полотно создавалось около четверти века, и художник, как он сам считал, его не закончил. Это была его последняя большая работа.

Но о судьбе картин, оставшихся в семье Титтони, мир узнал только через сто лет, благодаря усилиям двух искусствоведов из России – Ивана Бочарова и Юлии Глушковой.

Итак, о семье Титтони.

Глава семьи – Анджело Титтони (портрет которого перед вами), был сельским негоциантом, купцом.

Брюллов: «С этим человеком я сошелся необыкновенно близко с самого первого знакомства. Мы привязались друг к другу необыкновенно, я чувствовал над собой, что-то вроде магнетической силы Титтони, которой и останусь покорен до самого последнего своего дня».

Когда Брюллов вернулся в Рим, Италия переживала поражение революции 1848 года.

Анджело Титтони был гарибальдийцем, активным участником патриотического движения против светской власти папы. Он участвовал в обороне молодой республики. После поражения революции Анджело Титтони и его брат Винченцо продолжают участвовать в патриотическом движении – подпольно.

Нетрудно догадаться, чем грозила дружба с этими людьми русскому художнику, приехавшему из само¬державной страны. Сегодня в Манциане, почти не тронутом временем местечке близ Рима, несколько семей из рода Титтони бережно хранят наследие Карла Брюллова.

Поиски привели к изумительным находкам.

Вот портрет-карикатура на слугу Титтони – Роберто. Подпись художника: «Я ничего не знаю!». Так отвечал на все вопросы и замечания нерадивый слуга.

Рассказывают искусствоведы, чьим поискам обязаны благодарные соотечественники Брюллова:

«Нам устроили встречу с престарелой тетушкой Эммой Титтони. Она провела нас в старый дом. На двери в квартиру была навешана чуть ли не целая дюжина замков.

Ощупью натыкаясь на мебель, мы двинулись по коридору в гостиную. Тетушка Эмма пуще воров боялась разрушительного действия солнечных лучей, поэтому навесила на окна двойные ставни, с которыми пришлось повозиться. Но вот в гостиную хлынул яркий солнечный свет, и мы замерли от восторга.

Перед нами в тяжелой золоченной раме висел портрет юной Джульетты Титтони, изображенный в костюме Орлеанской девы.

Мы были потрясены обаянием прекрасного девичьего лица, такого одухотворенного, полного восторженной радости жизни и нерастраченной веры в свои силы и счастье. Широко раскрытые, огромные глаза чуть поверх зрителя устремлены вдаль – как бы туда, откуда явилось роковое знамение, повелевшее совершить подвиг во имя народа.

Безнадежно больной, преждевременно состарившийся художник откровенно любуется своей моделью. Он завидует молодости, здоровью и не скрывает этого. Он восхищается семьей, потомкам которой предстоит – он в это верил – совершить великие дела во имя свободной Италии. Для него юная Джульетта Титтони – символ будущей победы.

На следующий день нас познакомили с еще одной родственницей рода Титтони.

Седая, почтенного возраста, но очень живая и бодрая женщина подвела нас к картине:

«Это портрет моих предков – бабки Терезы-Микеле Титтони с двумя сыновьями».

Художник рисовал до последнего дня – осталось мно¬жество зарисовок, этюдов – по ним мы увидели процесс материализации идей; мы видели и восхищались божест¬венной легкостью построения композиции. Силуэт задуманного виделся Брюллову сразу же и сразу же ложился на бумагу в виде крошечного рисунка, наброска, зерна идеи.

Но главными в коллекции наших друзей был знаменитый эскиз «Всеразрушающее время».

«Всеразрушающее время». Идея здесь выражена метафизически. Наверное, не случайна, а закономерна аналогия сюжета со «Страшным судом» Микеланджело.

Художник знал о близкой смерти. На предложение доктора о лечении он сказал:

«Я скоро умру».

«Почему вы так думаете?» –

«Мой доктор в Петербурге… сказал, что с моей болезнью я не проживу более 5-ти лет; а в этом году оканчивается определенный им срок».

Брюллов умер через несколько недель.

Несмотря на предчувствие близкого ухода, Брюллов мечтал написать «Всеразрушающее время»; он хотел выставить его в первый раз в стране, где ничего не запрещают и ничего не боятся, - в Англии. Он понимал, какую бурю может вызвать картина, где все, созданное историей человечества, низвергается вниз: законодатели и учителя древности, поэты, основатели религий, рефор¬маторы, философы, ученые, императоры… Уравняется перед лицом смерти, времени и истории все – слава, талант, сила власть… Но видится и глубинный смысл: - бренно все, что сильными мира сего утверждается, как вечное и неизменное.

Такая картина не могла родиться в Николаевской России. Брюллов собирает все силы, чтобы написать ее не на Родине. Но не успевает.

Нам не суждено узнать, каким стало бы «Всеразрушающее время» в законченном виде.

Ещё на Стасова эскиз картины произвел неизгладимое впечатление; по мысли художника, она должна была вместить всю пролетевшую историю мира.

Стасов писал о ней: «Хотя Брюллов и чувствовал близкий конец свой, хотя и был убежден, что никогда не удастся ему исполнить саму картину эту, но все последнее время жизни он был занят мыслью картины, эскиз которой он сделал в величину более аршина, масляными красками, еще в 1851 году. Картина эта должна была быть огромных размеров, нечто вроде «Страшного суда» Микеланджело… Когда взглянешь на этот эскиз, почувствуешь великую широкую мысль, какой никто не знал еще никогда у Брюллова, и невольно напоминающую глубокий исторический путь Микеланджело…

В самом верху ее посреди валящихся в пропасть гор, пирамид и обелисков… стоит Время, гигантский Микеланджеловский старик, с бородой до колен, как у его Моисея. Всё оттолкнул он с пьедесталов и со страниц жизни, весь мир со всем его прошедшим летит в реку «забвения, в Лету, в волнах которой должно всё погибнуть».

Я глубоко убежден, что если бы эта картина была испо¬лнена, она была бы самой великой картиной нашего века».

В жизни и творчестве Карла Брюллова сыграла главную роль женщина, которая славилась среди современников своей независимостью и любовью к искусствам.

Это была графиня Юлия Павловна Самойлова, блестящая красавица, обладательница огромного состояния.

Она вела свое происхождение от самой Екатерины II. Покинув Россию, графиня обосновалась в Милане, откуда происходил ее дед граф Джулио Литта; это у его предков оказалась одна из «Мадонн» Леонардо да Винчи, ныне хранящаяся в Эрмитаже, - «Мадонна Литта».

Художественная коллекция этого рода была богатейшей. Она перешла к Самойловой.

Брюллов видел во внешности графини воплощение красоты и женственности. Он вводил ее образ во многие свои композиции; мы можем это видеть и в чертах женщины на полотне «Последние дни Помпеи», и на многих других картинах. До наших дней дошли два ее портрета: один – где она вместе с приемной дочерью, другой – в маскарадном костюме. Это подлинные жемчужины творчества художника в галерее женских образов.

Самойлова пишет художнику: «Дорогой мой друг, я поручаю себя твоей дружбе, которая для меня более чем драгоценна, и повторяю тебе, что никто в мире не восхищается тобою так, как твоя верная подруга».

Когда после неудавшейся попытки Брюллова создать семью и развода с женой в 1839 году художник подвергается осуждению «света», в Петербурге появляется Юлия Павловна, приехавшая по делам наследства от графа Литта. Приехала и помогла забыть удары судьбы своему «Бришке Драгоценному», как она называла его в письмах. Он возвращен к жизни и творчеству.

Но вернемся к поискам работ Брюллова. Снова воспоминания:

«В Милане мы подъехали к старинной вилле, некогда принадлежащей графине Самойловой. И обнаружили, что ее архитектура давно известна нам по картине Брюллова «Всадница» – ставшей для потомков символом блеска великосветской дамы. Мы видим прекрасную молодую девушку высшего света. У дома ее встречает девочка; с обожанием и восхищением смотрит она на великолепную всадницу. Для художника это образ – скорее мечта, Ангел, недосягаемый женский идеал, чем просто великосветская дама на конной прогулке.

Ничего из наследия Карла Брюллова на вилле не оказалось.

В музее театра «Ла Скала» мы увидели портрет работы Брюллова актрисы Джудитты Паста в образе Анны Болейн – одной из ее коронных ролей. Художник не был доволен этой работой и не довел ее до конца».

Брюллов не был религиозным человеком. Как и для Мастеров Высокого Возрождения, библейские сюжеты были для него только предлогом для изображения челове¬ческих страданий и страстей. Это хорошо видно в росписи «царских врат» с образами Богоматери, Архангела Гав¬риила, апостолов Марка, Луки, Матфея. «Царские врата» и поныне украшают русскую православную церковь в Риме.

Брюллов: «Я буду похоронен в Риме… Я не сделал и половины того, что мог и должен был сделать».

Кладбище Тестаччо в Риме, предназначенное для иностранцев-некатоликов…

На этом кладбище похоронены Шелли, Китс, сын Гете, Колеман… Могила Брюллова – близ входа с улицы Кая Цестия. Рядом – могилы любимой дочери Льва Толстого – Татьяны Львовны, Софьи Раевской, внучки Ломоносова, княгини Вяземской…

Художественное наследие Карла Брюллова огромно. Его картины не всеми современниками воспринимались с пониманием и восхищением – была и критика, и зависть, и осуждение. Но история всегда дает истинною оценку творцу. Именно Карл Брюллов положил начало новому реалистическому искусству, уйдя от академических канонов, создав новый тип портрета – портрет-картину.

Карл Брюллов – единственный художник классического русского искусства, обретший при жизни всеевропейскую славу, а по смерти и мировую известность.

Сын России, зенита своей славы Карл Брюллов достиг в Италии, создав полотно на сюжет древнеримской истории… Но этой картиной он хотел сказать другое. Объятый ужасом, беззащитный перед угнетением самодержавной властью народ отдан здесь на волю рока…

Это величественное полотно отозвалось в сердцах всех народов Европы, стоящих на пороге судьбоносных освободительных бурь.

Дороги друзья! В нашей программе были использованы слайды с картин Карла Брюллова.